Помогите, меня бьет муж: где искать помощь жертвам домашнего насилия

За 2016 год на горячую линию «Ла Страда» поступило 38,5 тыс. обращений. Почти 90% из них — жалобы на домашнее насилие и просьбы о помощи от женщин, которые не знают, куда им обратиться и как защитить себя.

Директор департамента Национальных «горячих линий» в Центре «Ла Страда-Україна» Алена Кривуляк рассказала, как на «горячей линии» помогают жертвам семейного насилия найти в себе силы и вырваться из многолетнего замкнутого круга.

С тех пор, как наши горячие линии стали работать круглосуточно, звонить нам стали в несколько раз больше. В будни женщина на работе, ей не слишком-то удобно звонить на «горячую линию» и рассказывать о своих проблемах. И сами проблемы в течение дня немного отходят на второй план, и решимости уже поменьше. Но вечером, когда она возвращается домой, обстановка снова накаляется.

Больше всего нам звонят именно вечером и ночью. Выходные и праздники — вообще пик обращений. Мужчины позволяют себе выпить лишнего — и мы получаем скачок домашнего насилия.

Женщины могут жить в таком режиме годами, в уверенности, что изменить ничего нельзя. Но в какой-то момент они устают все это терпеть, и звонят на «горячую линию» в поисках выхода.

Большинство из тех, кто нам обращается, уже созрели что-то делать, чтобы выйти из своего замкнутого круга. Но много и тех, кто звонит просто выговориться, получить сочувствие. Что-то менять они не готовы, и советы, которые мы даем, тоже не воспринимают: «Я знаю, что ничего не изменится, муж не оставит в покое, полиция не поможет. Уйти от него не могу — некуда и не к кому. Просто выслушайте, поймите, как мне сейчас тяжело».

Наша Верховная Рада никак не ратифицирует Стамбульскую конвенцию о предотвращении насилия в отношении женщин. Это было бы огромным сдвигом в законодательстве, и обычные женщины, жертвы домашнего насилия, были бы защищены.

Сейчас бывает трудно даже добиться от участкового, чтобы он принял заявление о том, что женщину дома избили. В лучшем случае, агрессора заберут на несколько часов, и, когда он вернется домой, еще более обозленный, все продолжится.

Чем мы можем помочь женщинам в этих условиях

Психологическая помощь

Мы консультируем в телефонном режиме. Наши психологи выслушают, успокоят, помогут взять себя в руки. Составят пошаговый алгоритм действий, как женщине выйти из ситуации с семейным насилием.

Консультации юриста

Женщина звонит и говорит: «Я иду писать заявление в полицию, помогите мне составить все правильно», или «Я больше не могу, хочу подать на развод. Скажите, как это сделать». Наш юрист раскладывает все по полочкам, помогает составить заявление, объясняет, какие нужны документы, куда с ними обращаться, и тд. Все это мы тоже делаем по телефону.

Если телефонной консультации недостаточно, и нужно дополнительно изучить какие-то бумаги, например, нужно установить, с кем после развода будут жить дети, мы просим прислать все документы на электронный адрес, или по почте. Юридический департамент просматривает все это, и отправляет обратно наши пошаговые рекомендации, что делать дальше.

Очные консультации бывают только в виде исключения, когда дело очень сложное. Например, женщина вышла замуж за иностранца, родила от него ребенка, но муж оказался семейным тираном. Она хочет уйти, но ее ребенок — гражданин другой страны, и просто так забрать его невозможно. Такие дела мы берем на свое юридическое сопровождение, и помогаем бесплатно.

Информационные консультации

В телефонном режиме мы работаем по всей территории Украины. Но телефонная консультация, даже несколько, не всегда могут существенно помочь. Мы собрали базу организаций, которые могут помогать женщинам на местах: государственных, негосударственных, международных, и тд. Если женщине нужна конкретная помощь, которую по телефону не окажешь, мы даем контакты ближайших к ней организаций, координируем, когда к какому специалисту можно подойти, и там ей помогают, причем, абсолютно бесплатно.

Помощь представителя полиции

Мы бы хотели, чтобы полиция на местах одинаково профессионально реагировала и на убийство, и на случаи домашнего насилия. Но, к сожалению, так бывает не всегда.

В определенные дни у нас на «горячей линии» дежурят представители полиции Украины. Мы собираем все жалобы на сотрудников внутренних органов, и передаем подробности: какой участковый не согласился принять заявление или отреагировать на него, номер этого заявления, и тд. Представитель полиции звонит в отделение, разбирается с участковым и «по звонку из Киева» тот делает все, что требует от него должность: принимает заявление, проводит работу с обидчиком, привлекает к ответственности и т.д. К сожалению, с бездеятельностью работаем пока только так.

Насилие в семье — это не только избиения. Оно может быть и психологическим, и сексуальным, и экономическим. Многие из тех, кто терпит все это год за годом, даже не понимают, что это именно насилие.

Муж не бьет — и ладно. А то, что он контролирует каждый шаг, выносит мозг по малейшему поводу, попрекает каждой копейкой — так это просто характер такой. И сексуального насилия в браке быть не может, потому что в браке это — «супружеский долг».

Бывает, что женщина страдает от психологического насилия, и ее это уже не устраивает. А бывает, что и сексуальное, и физическое, и экономическое — все намешано. Если муж бьет, то он и морально изводит, и согласия на секс у жены тоже не спрашивает. И продолжается это уже много лет. Поэтому за каждым звонком: «Помогите мне!» стоит своя история, и каждый звонок требует особого подхода, общих алгоритмов просто нет.

Многое зависит и от внутреннего ресурса женщины, насколько она готова бороться. Женщины, которые нам звонят, почти всегда в опустошенном состоянии. «Мне некуда идти, я ни к кому не могу обратиться». Расскажи она близким, что с ней происходит, в большинстве случаев проблема давно была бы снята. Но у нас предпочитают молчать и маскировать синяки.

Признать, что ты попала в беду, что тебя бьют и унижают в собственной семье, попросить помощи — это стыдно, это табу.

Хороший психолог помогает справиться с чувством стыда, найти свой внутренний ресурс. И женщина, в конце концов, решает: так, у меня есть лучшая подруга, если она согласится, какое-то время могу пожить там, пока найду работу, или одолжу немного денег чтобы снять квартиру.

Обратиться к близким — это, действительно, даже более терапевтический вариант, чем психологическая помощь. Близкие лучше знают и саму женщину, и обстоятельства, в которых она живет. Они быстрее найдут, чем поддержать, и вместе найдут выход.

Если, не смотря ни на что, помощь родных и друзей не расценивается как вариант, с женщиной работаем мы. Либо консультируем, либо направляем в организации, которые помогут ей по месту жительства.

Отношение наших правоохранительных органов к домашнему насилию оставляет желать лучшего. Даже если по вашему звонку приехала полиция и забрала дебошира, он очень скоро вернется домой. К сожалению, чтобы прекратить побои, почти всегда уходить приходится именно женщине.

Если найти временный приют у друзей и близких — не вариант, есть социальные приюты. Временное бесплатное жилье для жертв домашнего насилия, где женщины могут получить помощь психологов, медиков, юристов, иногда даже найти работу.

Проблема в том, что таких приютов очень мало, они есть далеко не во всех городах и по ряду причин в них бывает сложно попасть. Тем не менее, приюты есть и помощь они оказывают.

В государственных приютах женщины могут жить до трех месяцев, и с ними могут жить дети от трех лет. Приюты при Центрах матери и ребенка предоставляют убежище беременным женщинам и мамам с детьми до года.

Большая проблема возникает, когда у женщины разновозрастные дети, скажем, год и пять лет. В приюте ее могут взять только со старшим, а младшего нужно где-то пристроить. В Центре матери и ребенка – только с младшим. А старшего куда? Отдать кому-то? Папе, который пьет и агрессивен?

Этот диссонанс выбивает почву из-под ног. Женщина перестает верить, что ей вообще могут где-то помочь.

Государственные приюты просят целый пакет документов. В первую очередь — паспорт с регистрацией. Если вы зарегистрированы в другой области, вам вполне могут отказать. Кроме паспорта могут попросить копию заявления в полицию, заключение судмедэкспертизы, направление из соцслужб, и др.

Негосударственным приютам все равно, из какой вы области. Женщина пострадала, в приюте есть места — ок, ее берут. Нужна лишь справка, что нет заболеваний, опасных для других жителей приюта.

Требование предъявить регистрацию все сильно усложняет. Ведь много случаев, когда муж отказывается прописывать жену в своем доме. Она живет с ним, но зарегистрирована у родителей в другом городе. Или когда муж выгнал женщину из дома, а паспорт и все документы остались там, это вообще проблема.

И вот, представьте: женщина из сельской местности, ей нужно найти денег на дорогу, целый день потратить, чтобы добраться до областного центра. Она приедет, а ей скажут: простите, у вас недостаточно документов.

Вот почему мы всегда стараемся помочь наладить связи с близкими людьми, к которым женщина может пойти в пиковый период. Можно жить у друзей или родственников, и приходить в приют только на консультации к специалистам. Собственно, эти консультации можно получить и в других общественных организациях, у которых на базе нет приюта, но работают и психологи, и соц работники, и адвокаты.

Большинство женщин мы ведем на протяжении какого-то времени, пока не появится хотя бы 50% уверенности, что человек вышел из ситуации домашнего насилия. Это может быть действительно долго, особенно, если само насилие длилось много лет.

У нас была женщина, которая 15 лет терпела издевательства, избиения, сексуальное насилие в семье. Мы вели ее полтора года, пока она не решилась действовать. Забрала детей, и без копейки денег ушла. Вначале жила у друзей, устроилась на две работы, потом сняла квартиру, все сложилось хорошо.

Такими женщинами восхищаешься. Но, чтобы решиться на перемены, каждой нужно пройти свой собственный пик, свою точку невозврата. Не хотелось бы, чтобы этот пик случился только через 15 лет. Или вообще не случился.

У нас есть абонентки, которые годами звонят, жалуются, и ничего не меняют в жизни. В моей практике была женщина, которая звонила нам на протяжении пяти лет. Мы искренне старались помочь: провели десятки консультаций, сами связывались с приютом, чего обычно не делаем, говорили: к вам придет эта женщина, окажите ей помощь. Она никуда не шла, но потом звонила нам снова: пожалейте меня, мне так тяжело сейчас.

Но мы же знаем, что, если просто выслушивать и жалеть, ситуация не решится. Наши психологи всегда стараются найти в женщине ее внутренний ресурс. Потому что, какие бы ни были классные гос. или общественные организации, как бы классно они ни работали, но большая часть результата зависит от самой женщины.

Если женщина хотя бы на 10% готова бороться, наши психологи поднимут эту готовность на нужный градус.

Женщин, которых нужно «вытаскивать», процентов 15 от всех позвонивших. Это действительно огромный труд — погружаться снова и снова в одну и ту же ситуацию и искать сто пятнадцатый выход из нее.

Мы переживаем за каждого абонента, но не можем допустить выгорания консультантов. И если мы на «горячей линии» видим, что после десятков консультаций никаких движений со стороны женщины нет, то вынуждены приостановить общение.

Мы говорим: мы разработали с вами алгоритм, но, пока вы ничего не сделали, мы не можем больше ничем вам помочь. Давайте проговорим все это еще раз, и позвоните нам снова, пожалуйста, когда вы сделаете хотя бы первый из этих пунктов.

Этот, казалось бы, жесткий шаг многих стимулирует. Женщины решают: если есть консультант, который в меня верит, если я и дальше хочу получать помощь, и, наконец, справиться, то, наверное, хватит себя жалеть и ныть, что ничего не изменится, и надо что-то сделать.